Благим матом

Пьесы Леся Подервянского, щедро сдобренные заборной лексикой, как правило, небольшие по объему, к тому же написанные без соблюдения каких бы то ни было классических канонов, с обширными ремарками, зачастую не менее выразительными, чем реплики персонажей, долгое время считались драмами, предназначенными исключительно для чтения, хотя бы и вслух — аудиокассеты и диски с записью этих брутальных текстов в авторском исполнении бережно хранятся сотнями фанатов творчества литератора. Опровергнуть это устоявшееся мнение удалось только в прошлом году, когда режиссер Андрей Критенко поставил в Киеве в декорациях самого Леся Подервянского его эпическую трагедию «Павлик Морозов» (см. «Ъ» от 19 апреля 2011 года). Примечательно, что появился спектакль по инициативе продюсера Анатолия Демчука, не побоявшегося вложить средства в рискованное предприятие. Доходов, по слухам, ему это не принесло, но путь был проторен — вроде бы насквозь литературный текст оказался вполне пригодным для постановки на сцене. «Сны Василисы Егоровны», кстати, тоже коммерческий проект — хозяева концерт-холла Crystal Hall, полностью взяв на себя расходы по созданию спектакля-коллажа по нескольким пьесам Леся Подервянского (в основу, в частности, легли пьесы «Король Литр», «Диана», «Остановись мгновенье, ты прекрасно», «Нирвана») и предоставив для его показа свою площадку, явно рассчитывают вернуть и приумножить деньги, потраченные на постановку. В общем, основания надеяться на это у них есть.

Хотя в программке «Сны Василисы Егоровны» с апломбом названы «мегаспектаклем», на самом деле зрелище это никаких запредельных художественных горизонтов не открывает и на большие философские обобщения не претендует. Кто-то может расценить эту фразу как упрек, но дело в том, что в данном случае цель и средства ее достижения полностью адекватны. Спектакль практически в полном составе делала та же команда, что год назад подбирала ключи к «Павлику Морозову», а, по сути, к эстетике Леся Подервянского — сам автор сочинял сценическое оформление, его дочь Анастасия — костюмы персонажей, свет ставил Петер Мюллер, приглашенный режиссером Андреем Критенко из Берлина. Да и актеры, по большей части, остались те же — из заметных персон старую компанию дополнила разве что экс-вокалистка группы Gorchitzа Алла Московка (Alloise). Каши она не испортила, с большим чувством произнеся ключевую реплику Корделии в «Короле Литре»: «Дрочити сумл?нно буду Англ?ї на користь», да еще исполнив пару песен в паузах между эпизодами.

Собственно, спектакль доказал, что успех пьес господина Подервянского на сцене в огромной степени зависит от способности артистов естественно произносить матерные фразы. А еще — от личной харизмы исполнителей. Это было понятно уже после «Павлика Морозова», но в «Василисе Егоровне», сочинении заведомо фрагментарном, стало окончательно очевидно. Разумеется, что, «идя на Подю», зрители заранее знают, что их уши щадить не будут, и в этом смысле они уже составляют своеобразный клуб, но все же, концентрация и изощренность нецензурной брани в этих текстах настолько велика, что сама по себе рискует задавить собой в них все остальное. Поэтому сложность для постановщиков состоит в том, что эти слова публика должна как бы не замечать. В «Василисе Егоровне» данная проблема решается восхитительно. Спектакль начинается с реплики одного из персонажей Мыколы Вересня (актеры здесь играют по три-пять ролей): «Это п…ц, тело, б…ь, я е..у, как у бога», вызывающей коллективный восхищенный стон зала и сразу определяющей конвенцию диалога зрителей с артистами. Тут же на публику опрокидывают еще ушат отборной матерщины, и дальше она реагирует не на сами слова, а на изящество их соединения, за что, в общем, и любим многими поклонниками Лесь Подервянский.

Однако кажется, что ничего, кроме виртуозности нецензурной речи, расслышать им и не предлагается. Андрей Критенко, безусловно, прекрасно понимает, что философия автора не сводится к констатации того, что все телки мечтают трахаться, а мужики пить портвейн, но для «Василисы Егоровны» этой сермяжной истины оказывается вполне достаточно. В главных героях мифологии Леся Подервянского — люмпен-интеллигентах, которые, начитавшись Ницше, предпочли стакан самогона какому-либо социальному действию,— публика не узнает себя, с ними ее связывает разве что презрение к депутатам, половина из которых «вышла из тюрьмы, а по другой тюрьма плачет», и умение сквернословить. Именно поэтому клуб, где можно наблюдать действие из-за столика или заказывать напитки непосредственно у барной стойки, отлучаться в перерывах в туалет или на перекур, для зрелища, в котором такие актеры, как Олег Примогенов или Андрей Середа упиваются репликами автора и мощью собственной индивидуальности, неожиданно оказывается почти оптимальным. Хотя наблюдать, как вчерашнюю контркультуру спокойно поглощает и пережевывает гламур, конечно, немного печально.